Пятилетний Володя Арсеньев вместе с папой, Клавдием Фёдоровичем, всматривается в географическую карту. Идёт русско-турецкая война, и отец рассказывает ему, как перемещаются войска, отмечает города, показывает, как обозначены горы и реки. В доме много книг, и Володя читает популярные у детей того времени романы Жюля Верна и Майн Рида. Жизнь полна историй о невыдуманных странствиях: в журналах «Природа и люди» и «Вокруг света» пишут о походах Пржевальского, Певцова и Потанина. Володя читает о Магеллане, о гибели французского капитана Лаперуза и о том, как его искали пропавшие без вести корабли «Буссоль» и «Астролябия». Он заводит тетрадь, в которой рисует фигуры охотников, египетские пирамиды, мексиканские кактусы и идущие к далёким берегам парусники. Там же появляется его первый рассказ «Живой в саркофаге» — о том как учёный-путешественник проникает в древнюю пирамиду, в которую никто до него не мог найти вход…

Когда Володе исполняется пятнадцать, вместе с дядей и его сыновьями он отправляется в трёхнедельное речное плавание по Неве на четырёхвёсельной шлюпке «Стрела» из местечка Саблино под Петербургом до Ладожского озера и обратно. От вёсел стираются в кровь ладони, на берегу нужно разбивать лагерь и рубить дрова. Пока все отдыхают, Володя ведёт судовой журнал, где описывает все события прошедшего дня… В этом мальчике уже можно узнать будущего Владимира Арсеньева — неутомимого путешественника и бесстрашного военного, географа, этнографа, ботаника, зоолога, археолога, писателя и, пожалуй, самого многостороннего исследователя Дальнего Востока.

Путь петербуржца Арсеньева на Дальний Восток был не самым простым: в юные годы он не прошёл конкурс в высшее морское инженерное училище, зачислился вольноопределяющимся в пехотный полк и затем поступил в Петербургское пехотное юнкерское училище, которое с отличием окончил. Он просился служить на другой конец империи, который давно манил его своими «белыми пятнами», но его отправили в польский город Ломжа. Жена Арсеньева, Анна Константиновна, вспоминала:

Арсеньеву не хотелось служить в городе, и он несколько раз посылал прошения о переводе на Дальний Восток. И, наконец, в 1900 году ему разрешают отправиться в 1-й Владивостокский крепостной пехотный полк. Анна Константиновна рассказывает:

Оказавшись по пути во Владивосток в Благовещенске, Арсеньев попал на фронт военных действий с Китаем. Начавшись как Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание против английских миссионеров, противостояние постепенно переросло в войну с европейскими государствами, Россией, США и Японией. Владимир Арсеньев участвовал в вытеснении китайцев из Благовещенска, в составе русского десанта высадился на китайский берег и выбил вражеские силы из городов Сахалян (Хэйхэ) и Айгунь. За участие в боях его наградили серебряной медалью «За поход в Китай».

Владивосток в те годы был не городом, а крепостью, и только начал отстраиваться. Немощёные улицы во время дождей превращались в непроходимые болота, на месте сегодняшних парков и площадей бродили стада кабанов и заходили тигры, а остров Русский был покрыт первобытным лесом. Единственным развлечением военных в свободное от службы время была картёжная игра, которой Арсеньев предпочитал охотничьи походы по окрестностям. Он стал членом Владивостокского общества любителей охоты и Общества изучения Амурского края, возглавив Владивостокскую крепостную конно-охотничью команду и исходив весь юго-восток Уссурийского края. Команда картографировала и разведывала местность, а любознательный Арсеньев вёл научные наблюдения о рельефе, природе и населении, записывая их в дневники. По итогам этих походов он пишет свою первую работу «Отчёт о деятельности Владивостокского общества любителей охоты за 5-летие с 1901 по 1905 г. включительно». Повествование вышло не совсем официальным: автор украсил его многочисленными описаниями местной природы и своими наблюдениями. В этой работе Арсеньев впервые проявляет себя и как эколог, что стало для него очень характерно впоследствии.

Владивосток. Из альбома С.Б. Туманова, 1878 год. Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Арсеньев активно пополнял зоологический, ботанический и этнографический отделы музея Общества изучения Амурского края и проводил для его членов верховые экскурсии по Приморью. При поддержке Общества он провёл свои первые археологические работы в устьях рек Шамора, Цимухе и Сучан.

столько археологических памятников выявил, сфотографировал и описал Арсеньев за время своих экспедиций по Приморью и Приамурью. Все они украсили коллекции российских музеев: Эрмитажа, Кунсткамеры, Русского музея, музеев Хабаровска
(1 033 предмета) и Владивостока (965 предметов).

Археологические изыскания Арсеньева обратили на себя внимание высокого начальства: его отчёт о старинном укреплении Да-шань-моу прочитал председатель Приамурского отдела Императорского Русского географического общества Семён Ванков и доложил о нём губернатору края Николаю Гродекову. Тот так поразился богатству собранных сведений, что распорядился считать отпуск Арсеньева, во время которого он всё это обнаружил и описал, служебной командировкой и выплатить ему вознаграждение.

Семён Ванков (1858 — 1937)

Итоги русско-японской войны показали, что восточные границы империи нужно укреплять, а приграничные территории — знать в совершенстве. Штабс-капитана Владимира Арсеньева перевели из Владивостока в Хабаровск в управление Приамурского военного округа и назначили руководителем экспедиций в горные области доселе неисследованного хребта Сихотэ-Алинь. Отряду предстояло положить на карту все территории, определить удобные для высадки десанта места, изучить климат, географию и население региона. Экспедиционные работы согласилось финансировать Императорское Русское географическое общество, а Семён Ванков взялся за их организацию.

После переезда в Хабаровск Арсеньев не разорвал связей с Обществом изучения Амурского края и перед экспедицией предложил продолжить собирать коллекции для музея. В протоколе Общества от 12 мая 1906 года было сказано:

Фото: Научный архив РГО

Приказ приморского губернатора Павла Унтербергера от 22 мая 1906 года об экспедиции В. К. Арсеньева. Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Фото: Научный архив РГО

Первая большая экспедиция Владимира Арсеньева продолжалась с 20 мая по 17 ноября 1906 года и охватила район, называемый Зауссурийским краем: на севере он ограничен заливом Рында, на западе — водоразделом рек Уссури и Иман, на юге и востоке — побережьем Японского моря. Отряд пересёк хребет Сихотэ-Алинь по четырём направлениям: с верховьев реки Уссури на реку Аввакумовку, с реки Тадуши на реку Ното, с реки Тетюхе на верховья реки Иман и с реки Санхобе на реку Иман. В составе экспедиции был 21 человек, Арсеньеву выделили несколько сибирских стрелков и уссурийских казаков, на счёт которых он впоследствии благородно относил успех всего предприятия:

Фото: Научный архив РГО

Фрагмент рукописной карты Арсеньева. Фото: Научный архив РГО

Но, конечно, результаты экспедиции были во многом следствием того, что её возглавил такой уникальный человек как Владимир Арсеньев. В зной, под проливным дождём и снегом, атакуемый тучами мошек-кровопийц, он не прекращал наблюдений за местами, которые проходил: вёл топографическую съёмку, описывал геологические породы, растения, животных и птиц, измерял глубину и быстроту рек, следил за погодой, изучал жизнь местного населения. Одни только метеорологические наблюдения заняли тетрадь в 112 листов.

экземпляров рыб

видов птиц

образцов горных пород

экземпляров насекомых

земноводных пресмыкающихся

Ружьё и компас Арсеньева. Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Арсеньев во время похода по Зауссурийскому краю.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник
истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Полевые дневники Арсеньева поражают обилием деталей, латинских, удэгейских, орочских, китайских, маньчжурских, корейских названий и слов. Его интересует буквально всё: как устроены соболиные ловушки, каким богам поклоняются орочи, как растёт женьшень, где обитает кабарга и как на неё охотятся, зачем китайцы сжигают золотые и серебряные бумажки — этот список можно продолжать бесконечно. Он записывает названия географических объектов на языках практически всех аборигенов края с особенностями произношения в той или иной местности, составляет сравнительные таблицы названий животных и растений. На протяжении нескольких лет он собирал русско-орочский словарь, изобретя в процессе свою собственную систему транскрипции для звуков, которых нет в русском языке. «Русско-орочский словарь» Владимира Арсеньева был опубликован только в 2008 году, но от этого его значение меньше не становится: этот уникальный документ зафиксировал живой язык аборигенов Дальнего Востока на рубеже XIX и ХХ столетий.

Кроме подробной карты района с рельефом и всеми населёнными пунктами, включая одиночные жилища, а также собранных впечатляющих данных о населении, природе, водных и сухопутных путях сообщения, экспедицией были собраны:

Фото: Научный архив РГО

Путевой дневник Арсеньева.
Фото: архив Приморского краевого отделения РГО — Общества изучения Амурского края

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Из дневников этой экспедиции родилось первое большое произведение Арсеньева «По Уссурийскому краю (Дерсу Узала). Путешествие в горную область Сихотэ-Алинь» — уникальный жанровый сплав документальной, научной и художественной прозы. Владивостокское издательство «Эхо» выпустило его в 1921 году. В 1926 году книгу сократили и издали под названием «В дебрях Уссурийского края». Арсеньеву не нравился этот сокращённый вариант, но именно он разошёлся в переводах по всему миру, именно его похвалил Максим Горький, и именно с него началась слава Арсеньева как писателя.

Уникальный экземпляр первого издания книги из личной библиотеки Юлия Шокальского, с дарственной надписью Владимира Арсеньева, хранится в Библиотеке РГО. Читать книгу:

Предисловие к немецкому изданию написал известный норвежский путешественник Фритьоф Нансен:

Иллюстрация Бориса Заборова из книги:
Арсеньев В.К. Дерсу Узала. — Минск: Беларусь, 1978

В этой экспедиции, в августе 1906 года, произошла встреча Арсеньева с охотником-гольдом (нанайцем) по имени Дэрчу Оджал, который стал прототипом героя его первых книг — Дерсу Узала.

Бездомный охотник, не знавший грамоты, но умевший читать знаки природы, как открытую книгу, он стал своеобразным проводником постоянных размышлений Арсеньева о природе и цивилизации.
Потерявший семью, не обладавший никаким имуществом и не имевший никакого понятия о принципах цивилизации и христианстве, Дерсу Узала не противостоял природе и не боролся с ней, и поступал с теми, кого встречал, так, как поступали идеальные христиане в книгах. Всё, что наполняло окружающий его мир — животные и птицы, деревья и трава, реки и горы — всё это в представлении Дерсу Узала были «люди», обладавшие такими же, как у человека, разумом и волей, и точно так же заслуживавшие уважения и любви.

Это был совершенно другой, но очень близкий Арсеньеву мир, в который ему гениально удалось проникнуть и который глубоко его поразил. Так обычного жителя тайги, столь непохожего ни на кого из тех, с кем доселе пересекался в жизни Владимир Арсеньев, он сделал принципиально новым героем не просто в отечественной — во всей мировой литературе.

Дерсу Узала на фотографии Владимира Арсеньева

Читать первое издание книги в электронной библиотеке РГО:

Пишущая машинка супруги Владимира Арсеньева.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Фото: Научный архив РГО

Перо Владимира Арсеньева и отрывок из его путевого дневника, описывающий встречу с Дерсу Узала.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

По завершении экспедиции Арсеньев три месяца составлял отчёт, и 7 апреля 1907 года выступил в Приамурском отделе Императорского Русского географического общества с докладом «Горная область от залива Святой Ольги до бухты Терней и далее по р. Иману». Арсеньев показал собравшимся великолепно исполненную карту района и собранные экспедицией коллекции. Среди слушателей были не только чле­ны Приамурского отдела ИРГО во главе с генерал-губернатором Павлом Унтербергером, но и много хабаровчан. Публика долго аплодировала докладчику, а 14 ок­тября 1907 года путешественника наградили орденом Святого Владимира 4-й степени. В представлении к награждению Унтербергер писал:

Фото: Научный архив РГО

Генерал-лейтенант П. Ф. Унтербергер в казачьем мундире.
Художник Андрей Карелин/ Нижегородский государственный художественный музей

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

В прочитанном в Приамурском отделе ИРГО докладе Арсеньев немало внимания уделил китайцам-отходникам, которые вели хищническую охоту и эксплуатировали местное население. Эта тема нашла отражение и в его первых книгах «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала».

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Экспедиция 1907 года стала продолжением предыдущей. 30 июня миноносцы «Грозный» и «Бесшумный» высадили отряд на берегу залива Джигит, откуда и начался маршрут. За семь месяцев члены экспедиции обследовали горную область Сихотэ-Алиня между 45°и 47° северной широты, бассейны рек, впадающих в море, верхнее течение рек, составляющих систему реки Имана и весь бассейн реки Бикин. В общей сложности отряд прошёл по восточным склонам Сихотэ-Алиня более 1000 вёрст, Арсеньев сделал в сторону горного хребта 15 боковых маршрутов. В качестве проводника к экспедиции снова присоединился Дерсу Узала.

Фото: Научный архив РГО

Шагомер Владимира Арсеньева
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

таким был общий объём листов пяти тетрадей из этой экспедиции. Все пройденные маршруты снимались с помощью буссоли Шмалькальдера и шагомера, производились определения астрономических высот и метеорологические наблюдения

Фрагмент рукописной карты Арсеньева
Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Экспедиция дважды голодала и осталась без зимней одежды, которую буря унесла в лодке, однако выполнила всю намеченную программу. Путевые дневники Арсеньева заполнены записями по этнографии, геологии, орографии, флоре и фауне, описаниями путей сообщения, заливов и бухт с военно-оборонительной точки зрения, экономико-статистическими сведениями, антропометрическими таблицами, множеством рисунков. Эти дневники стали материалами для книги «Дерсу Узала», в которой завершается и история короткого, всего в полтора года, знакомства Арсеньева с нанайским охотником. После завершения экспедиции он жил в Хабаровске в доме Арсеньева и погиб от руки неизвестного грабителя на станции Корфовская. Сейчас на предполагаемом месте его гибели стоит памятный знак.

В 1908 году праздновалось 50-летие со дня присоединения Приамурского края к России, и к этой дате была приурочена третья экспедиция Арсеньева на Сихотэ-Алинь. Она оказалась самой длинной и тяжёлой: исследователь и его отряд не раз были на краю гибели. На этот раз предстояло работать в северной части Уссурийского края — от нижнего течения Амура до побережья пролива Невельского и от реки Хора до озера Кизи. Это были настоящие первобытные дебри, ещё никем не изученные.

Группа орочей, 1911 год. Фото Владимира Арсеньева
из собрания Государственного объединённого музея-заповедника истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

24 июня 1908 года отряд Арсеньева отправился вниз по Амуру. Помогать осваивать незнакомые места Владимиру Клавдиевичу всегда помогали местные жители — орочи, гольды, удэгейцы. Завоевать доверие этих бедных людей, которым пришельцы в тайге чаще всего несли только зло, было очень нелегко, но Арсеньеву это всегда удавалось. Больным он давал лекарства, голодным — еду, заступался за угнетаемых, выступал их переводчиком у генерал-губернатора — все они это помнили и передавали друг другу из селения в селение. Не только Арсеньев приходил к ним в тайгу — зимой его таёжные друзья приезжали к нему в Хабаровск и ставили свои палатки во дворе его дома. Это доверие помогало исследователю и в его этнографических изысканиях. Собранные им коллекции пополнили российские столичные и дальневосточные музеи.

Владимир Арсеньев в удэгейском костюме (в центре) и удэгейцы с реки Анюй. Февраль 1909 года.
Фото из книги: Арсеньев В.К. Собрание сочинений в 6 томах. Том I. — Владивосток: Альманах «Рубеж», 2007

Жена Владимира Арсеньева Анна Константиновна и его сын Владимир в окружении удэгейцев — друзей Арсеньева. Хабаровск, около 1913 года.
Фото из книги: Арсеньев В.К. Собрание сочинений в 6 томах. Том I. — Владивосток: Альманах «Рубеж», 2007

Обувь. Удэгейцы. Сборы Арсеньева на реке Такэме в 1910 году.
Фото: Хабаровский краевой музей им. Н.И. Гродекова

Путевой дневник Арсеньева с его рисунками.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Пояс охотничий уму с ножнами, пороховницей мома халаза и сумочкой для дроби паду. 2-я пол. XIX в. Орочи.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

Владимир Арсеньев в удэгейском костюме у экспонатов Гродековского музея Приамурского отдела ИРГО. Хабаровск, 1910 год

Так Арсеньев описывал 21-дневную голодовку, которую отряд пережил во время спуска с восточного склона Сихотэ-Алиня после того, как в реке затонуло всё продовольствие и снаряжение экспедиции. Каким-то чудом умирающие люди оказались недалеко от второго отряда экспедиции, шедшего им навстречу. Месяц ушёл на лечение и восстановление, затем экспедиция продолжила путь в Императорскую гавань. Хотя почти все собранные материалы погибли, Арсеньев восстановил их по памяти, и итоги первого этапа исследования оказались очень значительны: был описан растительный и животный мир края, куда прежде не ступала нога европейца, уточнены направления течения горных рек, даны геологические описания склонов Сихотэ-Алиня.
В середине сентября 1908 года экспедиция на лодках двинулась вдоль морского побережья к югу. Исследовав низовья реки Самарги, отряд снова стал подниматься по горным рекам к Сихотэ-Алиню.

Фото: Научный архив РГО

Во время этой экспедиции, продлившейся 19 месяцев, хребет Сихотэ-Алинь был пересечён семь раз. Её итогами стали восемь экспедиционных тетрадей общим объёмом 956 листов, многочисленные фотографии, коллекции и более 120 листов маршрутных съёмок, для которых Арсеньевым было астрономически определено 26 пунктов. По этим съёмкам были впервые созданы достаточно точные карты Уссурийского края. Когда исследователь вёл съёмку местности, всегда сначала выяснял у местного населения, как называется тот или иной объект, а безымянным давал названия. Ни разу для этого он не использовал своего имени. В тетрадях, кроме сведений о природе и населении, были многочисленные абрисы съёмок, вопросник по обследованию рек, сведения о хищническом японском рыбном промысле в крае, множество рисунков и образцов орочской резьбы по бересте, схематические карты и планы местности с указанием памятников старины, а также словарные материалы орочского и удэгейского языков.

В апреле 1908 года Арсеньев выступил с докладом об экспедиции в Приамурском отделении ИРГО. Доклад длился больше двух часов и снова имел огромный успех — собравшиеся долго не расходились.

28 января (10 февраля) 1909 года Владимира Арсеньева избрали в действительные члены Императорского Русского географического общества. Рекомендателями исследователя стали секретарь ИРГО Андрей Достоевский и проживавший в Хабаровске действительный член Общества, этнограф, ротмистр Анатолий Гудзенко.

С окончанием третьей экспедиции исследование Приморья было в целом завершено.

Схема маршрутов Владимира Арсеньева по Уссурийскому краю в 1900 — 1910 гг. Фото: Научный архив РГО

месяца провёл Арсеньев в экспедициях 1908 — 1910 годов

раз пересёк Сихотэ-Алинь

более

за

года израсходовано всего

рублей

перевала и вершин хребтов Арсеньев открыл и наименовал

бухт и заливов описал

Значение экспедиций Арсеньева было огромно. Он первым дал климатическую характеристику Приморья, выделив две климатические области, восточную — морскую и западную — более континентальную; впервые в истории края изучил гидрографическую сеть и нанёс на карту неизвестные реки и дал их характеристику; его маршрутные съёмки позволили впервые создать довольно точные для того времени карты Уссурийского края; он одним из первых исследователей Дальнего Востока всерьёз взялся за сложную топонимику края и выявил множество первоначальных неискажённых вариантов исчезнувших или видоизменённых аборигенных названий; показал геологическое строение региона и указал границы распространения многих видов растительного и животного мира, подробно описав каждый вид в отдельности. И, конечно, сделал оценку исследуемого края с военной и хозяйственно-колонизационной точек зрения. Его работоспособность вошла в легенду: меньше чем за год он не только написал служебные отчёты об экспедиции, но и подготовил огромные доклады «Китайцы в Уссурийском крае», «Орочи-удэхе» и «Древнейшая история Уссурийского края». Зимой 1910 — 1911 годов он отправляется в Петербург, чтобы выступить с ними в Императорском Русском географическом обществе.

Фото: Научный архив РГО

В Петербург Арсеньев вёз пёструю карту: кроме речной сети, на ней разными цветами были изображены места проживания дальневосточных народностей — гиляков, гольдов, тунгусов, орочей. Эту карту и свои коллекции он показывал в феврале и марте 1911 года на заседаниях отделения этнографии Императорского Русского географического общества, где выступил с докладами «Китайцы в Уссурийском крае» и «Орочи-удэхе». За эти доклады Общество удостоило его своей Малой серебряной медали.

Серебряную медаль вручил ему и Русский музей за доставленную этнографическую коллекцию. Об Арсеньеве писали все столичные газеты и говорили в научных кругах. Вскоре состоялось и знакомство Арсеньева с Николаем II. Управляющий Русским музеем великий князь Георгий Михайлович рассказал о путешественнике царю, и на Общероссийской этнографической выставке в Русском музее Арсеньев был удостоен чести лично представить самодержцу свои коллекции.

Фото: Научный архив РГО

В Научном архиве РГО сохранилась переписка Владимира Арсеньева с секретарём Императорского Русского географического общества Андреем Андреевичем Достоевским, который в те годы редактировал «Известия ИРГО». В одном из писем Арсеньев просит опубликовать его статью с описанием маршрутов его экспедиций по Уссурийскому краю и рассказывает о статье «Китайцы в Уссурийском крае». Письма написаны уже после возвращения из Петербурга на Дальний Восток.

Андрей Достоевский (1863 — 1933)

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Научный архив РГО

Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Особое значение для Арсеньева имело в этот приезд в Петербург общение с другим известным путешественником, тоже недавно громко прославившимся — Петром Кузьмичом Козловым. В 1907 году он раскопал в пустыне Гоби древний тангутский город Хара-Хото и останки исчезнувшей семь веков назад цивилизации, о которой прежде ходили лишь легенды. После одной из лекций Арсеньева Козлов пригласил его к себе домой и подарил одно из писем Пржевальского, учеником которого был. Это письмо Арсеньев хранил в своём архиве как сокровище.
Столичная пресса ставила имя Арсеньева в один ряд с именами Пржевальского и Козлова. Владимир Клавдиевич отличался от прославленных современников тем, что был не гостем в местах своих исследований, а всё время там жил.

Пётр Козлов (1863 — 1935)
Фото: Научный архив РГО

Одно из писем Арсеньева Козлову. Фото: Научный архив РГО

Письмо Петра Козлова Владимиру Арсеньеву.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Вскоре после возвращения в Хабаровск Арсеньев был отправлен новым приамурским генерал-губернатором Николаем Гондатти в экспедиции по борьбе с дальневосточными разбойниками — хунхузами и браконьерами. Исходив за десять лет Уссурийский край вдоль и поперёк, Арсеньев знал его как никто другой, поэтому легко составил карты и план мероприятий на три года. И только Арсеньев сумел бы к программе по поиску и преследованию бандитов присовокупить ещё и научные исследования, без которых он уже просто не представлял своей жизни. Отряд искал браконьерские хижины, уничтожал десятки тысяч ловушек и арестовывал незаконных добытчиков лесных богатств — только за три с половиной месяца первой экспедиции поймали и отправили во Владивосток морем 136 отходников-браконьеров.

Рукописная карта Арсеньева из экспедиции 1911 года.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Экспедиция обошла огромную прибрежную территорию от мыса Золотой до устья реки Тетюхе, три раза побывала за хребтом Сихотэ-Алинь у истоков реки Имана (рек Арму и Кулумбе). Арсеньев изучал намывную полосу прибоя, собрал около 700 экземпляров жуков (и пришёл к выводу, что в прибрежном районе их мало), а также гербарий из 768 растений по охотской флоре.

Ботаническими исследованиями в экспедиции занимался Нума Августович Десулави, неоднократный спутник Арсеньева в его предыдущих походах. На этот раз они вместе установили в исследуемом районе точную границу резкой смены маньчжурской флоры охотской — граница проходила по реке Сунэрл. В 1961 году биолог Алексей Куренцов подтвердил правильность этого вывода и назвал эту границу «Линией Арсеньева». Более того, Арсеньев и Десулави стали первыми исследователями северного прибрежного района, на север от бухты Терней до мыса Золотой — здесь до них ещё не был ни один ботаник.

Фрагмент рукописной карты Владимира Арсеньева. Фото: Научный архив РГО

Гербарный лист Арсеньева. Ветренница удская.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Участники первой экспедиции по борьбе с хунхузами у зверовой фанзы в тайге. Владимир Арсеньев — крайний слева (сидит).

Нума Десулави (1860 — 1933)

Арсеньев не смог обойтись без своих любимых этнографии и археологии, занялся изучением шаманства, проверил ранее собранные словарные материалы и продолжил составлять «Орочский словарь», дополнив его названиями предметов хозяйственного быта и словами шаманов, которые камлали на особом, уже утраченном языке.

Собранные Арсеньевым предметы шаманского культа орочей и удэгейцев хранятся сегодня в фондах Хабаровского краевого музея имени Н. И. Гродекова, Российского этнографического музея и Государственного объединённого музея-заповедника истории Дальнего Востока имени В. К. Арсеньева.

Маска шаманская хамбаба.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

около

предметов шаманского культа удэгейцев собрал Арсеньев в 1911 году

Изображение сэвэна Кусалянку — промыслового удэгейского духа-помощника, найденное Арсеньевым в 1911 году на реке Нахтоку.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

По пути следования экспедиции Арсеньев составил описания всех городищ, рвов, колодцев, дорог и других старинных памятников Уссурийского края, снял их топографически, зарисовал и сфотографировал. Между реками Тахобе и Кусуном исследователь раскопал две стоянки каменного века и собрал коллекцию палеолитических каменных топоров, стрел, скребков, сколков, костей, зубов и раковин. Ещё через год, в следующем походе против хунхузов, он проводил раскопки древнего поселения возле села Кремово, нашёл на побережье Японского моря от бухты Кема до реки Тетюхе много орудий охоты и труда каменного века и отправил в Хабаровский музей около 100 ящиков своих находок.

Пояс шамана.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

Вместе с помощником Арсеньев сделал перепись всего аборигенного населения на побережье Японского моря в районе от мыса Золотой до бухты Терней и написал ряд докладов генерал-губернатору о жизни тазов и удэгейцев. Арсеньева беспокоило, что у них нет пригодной для обработки земли и это толкает их на бродяжничество и нищету, и просил о наделении землёй всех аборигенов, в первую очередь оседлых тазов и удэгейцев в районе рек Великой Кемы, Тадуши, Пхусуна и других. Его просьбу частично удовлетворили.

Фрагмент из путевого дневника Арсеньева 1913 года
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Фото: Научный архив РГО

Материалы этой экспедиции позволили Арсеньеву закончить монографию «Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историко-этнографический», которая была опубликована уже в 1914 году. Исходивший тайгу Арсеньев подробно изучил образ жизни проживавших в Уссурийском крае китайцев и оформил свои знания в этот интереснейший труд, в котором есть немало любопытных и для современного читателя наблюдений.

Арсеньев (в центре с картой) докладывает членам Совета Приамурского отдела Русского географического общества о результатах экспедиции. Хабаровск, 1913 год.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Ещё в 1910 году Арсеньева за выдающуюся собирательскую деятельность в области археологии и этнографии Уссурийского края избрали директором Хабаровского краеведческого музея им. Н. И. Гродекова. Военное начальство присвоило ему чин капитана, а затем — подполковника, при этом освободив от обязанностей службы: Арсеньева перевели в Министерство земледелия и государственных имуществ «для производства обследований таёжных районов в географическом, естественно-историческом и колонизационном отношении».

Не представлявшему своей жизни без походов в тайгу, Арсеньеву было нелегко усидеть в городе, но он энергично взялся за музейную работу: рисовал планы размещения экспонатов, пополнял музей реликвиями, организовал при музее научный кружок. «Арсеньевский» период в истории музея называют его «золотым веком»: исследователь заложил те направления в его работе, которые принесли ему славу. Провинциальный музей был хорошо известен в стране и получил награды на выставках в Берлине и Париже.

Подполковник Владимир Арсеньев. Хабаровск, 1913 год. Фото из книги: Владимир Клавдиевич Арсеньев. Собрание сочинений в 6 томах. — Владивосток: Альманах «Рубеж», 2011

Арсеньев возглавлял музей более 10 лет: с 1910 по 1919 и с 1924 по 1925 годы. Сделав его процветающим, он сам часто испытывал крайнюю нужду, не имел своего жилья и не мог перевезти в Хабаровск семью.

В 1913 году Арсеньева назначили заместителем комиссара научного отдела выставки Приамурского края, посвящённой 55-летию Хабаровска и 300-летию царствования Дома Романовых. Эту выставку и Хабаровский краеведческий музей им. Н. И. Гродекова посетил известный норвежский путешественник Фритьоф Нансен во время поездки в Сибирь на торговом пароходе. Арсеньев показывал Нансену экспозиции и коллекции, а также сопровождал во время экскурсий по Амуру и окрестностям Хабаровска. После этого контакты Нансена и Арсеньева продолжались вплоть до смерти норвежца: они состояли в постоянной переписке, Нансен продвигал переводы книг Арсеньева в Европе. Через два года после поездки Нансена в Россию вышла его книга «В страну будущего», где он оставил свои хабаровские впечатления:

Выставка лыж в Хабаровском краеведческом музее им. Н.И. Гродекова
Фото: Норвежская национальная библиотека

Владимир Арсеньев и Фритьоф Нансен (первый и второй слева) на железнодорожном вокзале Хабаровска 23 сентября 1913 г.

Вид прибрежной части Хабаровска.
Фото: Российский государственный архив кинофотодокументов

Фото: Норвежская национальная библиотека

В 1914 году Арсеньев посылает вице-председателю Императорского Русского географического общества Юлию Шокальскому свои первые работы «Китайцы в Уссурийском крае», «Материалы по изучению древней истории Уссурийского края», «Вымирание инородцев Амурского края» и с благодарностью вспоминает встречу в Петербурге зимой 1910 — 1911 годов:

Юлий Шокальский. Фото: Научный архив РГО

Письмо Владимира Арсеньева Юлию Шокальскому.
Фото: Научный архив РГО

В начале мая 1917 года Арсеньева мобилизовали на фронт, но по ходатайству Академии наук и Русского географического общества он вернулся в Хабаровск и возобновил работу в музее. Тогда же он стал первым лауреатом новой, учреждённой РГО, премии им. М. И. Венюкова.

А в начале июня Арсеньев приступил к обязанностям комиссара по инородческим делам в Приамурском крае. Не удовлетворяясь докладами своих помощников с мест, он решил сам обследовать положение аборигенного населения в районе устья и в бассейне среднего течения Амура: сначала на реке Тунгуске, а затем на реках Олгоне, Горине, Куре. Арсеньев давно хотел посетить хребет Ян-де-Янге (современное название — Джаки Унахта-Якбыяна) и познакомиться с живущими там народами. В этой поездке было заинтересовано и РГО: председателя 2-го отделения Комиссии РГО по составлению этнографических карт России Льва Штернберга очень беспокоил вопрос этнического состава северо-восточной части Приамурского края. Экспедиции на реку Тунгуску и Олон-Горинская продлились с августа 1917 года по февраль 1918-го.

Арсеньев со спутниками девять раз проваливался под лёд на реках Ину и Урми; выведывал у эвенкийского шамана тонкости его ремесла; считал шаги, когда сломался шагомер; встречал новый год в эвенкийском стойбище; прорубал в снегу топором ступеньки на вершину хребта Ян-де-Янге; впервые попробовал густое, как сливки, оленье молоко. Безымянный горный хребет между реками Урми и Кура он назвал по эвенкийски Быгин-Быгинен, что означает «начальник над начальниками».
Рукопись описания экспедиций утеряна, но остались относящиеся к ним рассказы «Быгин-Быгинен» и «В тундре», отрывок из последнего приведён рядом.

Страницы из дневника Арсеньева 1917 года.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Эти экспедиции дали много нового материала о жизни эвенков, в том числе коллекции предметов их быта. За два с половиной месяца Арсеньев собрал материал, по своему разнообразию и объёму не уступавший сборам некоторых исследователей, в течение нескольких лет работавших в полевых условиях. На 149 листах его путевых дневников — карты маршрутов и рисунки якутских орнаментов; опись 13 образцов горных пород и минералов; сравнительный словарик названий животных и птиц на русском, якутском, эвенкийском, нанайском и удэгейском языках, а также названий сто­рон света и отдельных слов на языке килей, уссурий­ских и амурских нанайцев; таблицы с показаниями барометра и температуры за весь период экспедиции; сказания килей, амурских нанайцев, эвенков; описания и рисунки шаманских атрибутов.

Рукописная карта из дневника Арсеньева 1917 года.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

— так писал об Арсеньеве его биограф Игорь Кузьмичёв.

Фото: Александр Мазуров, участник фотоконкурса РГО «Самая красивая страна»

Берестяные изображения лося и оленя, использовавшиеся эвенками в качестве игрушек.
Лист из дневника Арсеньева.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Владимир Арсеньев (стоит слева) в Хабаровске в 1918 году.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

Начиная с 1918 года, Владимир Арсеньев становится исследователем Камчатского края. Переселенческое управление пригласило его возглавить экспедицию по изучению условий хозяйственного освоения и заселения Камчатки. Но, как обычно, Арсеньев и здесь не обошёлся без географических, этнографических и археологических изысканий. Уже в самом начале путешествия, едва сойдя с парохода из Петропавловска-Камчатского, он раскопал в устье реки Камчатки отстатки древнего поселения, среди которых оказалось и несколько медвежьих черепов. Впоследствии в путешествии на медведей пришлось и поохотиться: их на Камчатке исстари водилось в изобилии. Встреча с ними, видимо, произвела на немало повидавшего Арсеньева сильное впечатление — запись дня охоты на хищников в дневнике он закончил словами:

В окрестностях Петропавловска-Камчатского, 1895−1898 гг. Фото: Научный архив РГО

С июля по сентябрь 1918 года Арсеньев со спутниками проплыл вверх по реке Камчатка, исследовал 15 населённых пунктов и заполнил десятки «статистических ведомостей» — анкет, описывающих социально-экономическое положение местного населения. Оно чаще всего было довольно печальным: оспа безжалостно косила людей, эпизоотии уничтожали скот, не хватало больниц, школ и ветеринарной помощи. Арсеньев обращает внимание на трудолюбие коренного населения Камчатки:

Камчатский дневник Арсеньева содержит массу сведений о природе полуострова и, конечно, этнографические наблюдения: о добывании огня, о строении лодки, об отношении к медведю, о празднике вскрывания реки, о воззрениях на падающие звезды, о приметах, об орнаменте, об измерении расстояний. Арсеньев нашёл и старинные русские песни «как наследие первых землепроходцев — казаков Камчатской команды Якутского пешего казачьего полка».

После возвращения из первой экспедиции на Камчатку Владимир Клавдиевич решил остаться во Владивостоке и начал работать младшим инспектором рыболовства Управления рыбными промыслами. Одновременно он преподавал в Педагогическом институте им. Ушинского и Дальневосточном университете и занимал должность заведующего этнографическим отделом музея Общества изучения Амурского края. В 1921 году он стал также заведовать Гижигинским промысловым районом Охотско-Камчатского края, и отправился его исследовать.

Рисунок из дневника Владимира Арсеньева (возможно, автопортрет).
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

Маршрутные кроки карт и абрисы съёмок Арсеньева.
Фото: Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края

В этих строчках письма Арсеньева академику Сергею Ольденбургу опасность этого путешествия сильно приуменьшена: ему пришлось с оружием улаживать конфликт владельцев рыболовных участков и дважды спасаться от бандитов, разгулявшихся в революционное время на Дальнем Востоке. Военная выучка не раз помогала Владимиру Клавдиевичу в жизни — не подвела и сейчас. Он чертит профили берегов и изучает жизнь эвенков, подсчитывает размеры промысловых рыбных запасов и осматривает лежбища нерп.

Наблюдая за природой, Арсеньев всегда много писал о её защите. Он стал инициатором создания природных заповедников на Командорских островах, на Камчатке и в Приморье. Вот и в этой экспедиции он пишет о тысяче нерп, которые собирались на лежбище Товатомского мыса. Местные жители охотились на них с дубинками, так как стрельба из ружей распугивала животных и они не возвращались обратно. Арсеньеву рассказали, как в 1920 году одна японская шхуна пришла в Ямскую губу. Охота была столь удачной, что все трюмы шхуны были заполнены кожами нерп. А в следующем году на лежбищах было пусто.

Дальневосточная нерпа.
Фото: Егор Никифоров, участник фотоконкурса РГО «Самая красивая страна»

.

От интервентов сильно пострадало и островное хозяйство региона. После их разгрома продолжались вылазки японских браконьеров на российские земли. Арсеньев был сторонником жёстких мер защиты территории и акватории Дальнего Востока от посягательств — как браконьерских, так и политических. Так, в 1921 году он дал отпор японской фирме «Кухара», которая захотела арендовать Командорские острова на десять лет. В докладе председателю Совета по делам рыбных и звериных промыслов на Дальнем Востоке Арсеньев писал:

Сотрудники рыбного управления «Дальрыбохоты». Владимир Арсеньев — четвёртый слева во втором ряду. Владивосток, 1922 год.

золотых рублей — таким был ущерб, нанесённый гражданской войной и интервенцией экономике Дальнего Востока

свыше

В 1923 году Арсеньев сообщает в Наркоминдел СССР о высадке на Командорских островах команд иностранных судов для скупки пушнины и убоя морских зверей и просит принять решительные меры. Руководство «Дальрыбохотой» назначило его заведующим островами и морскими звериными промыслами Дальнего Востока. Летом 1923 года он отправляется на Командорские острова доставить продовольствие, уголь и жалованье служащим и забрать добытую пушнину. Арсеньев разрабатывал планы по охране островов, переходу от охотничьего промысла к промышленному звероводству, организовывал питомники пушных зверей, устраивал радио и телеграф — это далеко не полный перечень его задач.

Фактически он был первым человеком с большой советской земли, посетившим Командоры. Поэтому с местным алеутским населением ему пришлось нелегко: советский лозунг «вся власть народу» полуграмотные люди понимали буквально, поэтому не могли взять в толк, почему обитающие на Командорах пушные звери не принадлежат им, а подлежат государственной охране.

На обратном пути во Владивосток судно Арсеньева задержалось в порту на три недели, что позволило ему совершить ещё одну маленькую, но героическую экспедицию — спуститься в кратер действующего Авачинского вулкана. Это стало поводом для ещё одной книги — «В кратере вулкана».

Партия Владимира Арсеньева, совершившая восхождение на Авачинский вулкан 4−5 августа 1923 года (Арсеньев сидит второй справа).
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Фото: Научный архив РГО

.

В 1925 году у Арсеньева появилось мимолётное желание вернуться в родной Петербург: он получил должность научного сотрудника в Музее антропологии и этнографии и думал, что эта спокойная работа позволит ему завершить главный труд его жизни — монографию «Страна Удэхе». Но уже через два месяца он отказался от этой затеи: Приамурье позвало обратно.

В течение 20 лет он преподавал в учебных заведениях Владивостока и Хабаровска краеведение, этнографию, географию и естествознание, заведовал этнографическим отделом музея Общества изучения Амурского края, проводил экскурсии.

Предложений остаться в столицах у него было много всегда. Но, однажды попав в тайгу, Арсеньев перестал быть столичным жителем. На всё, что даёт столичная жизнь и «цивилизация», он теперь смотрел глубоко критически. Размышлений об этом много в его дневниках, книгах и письмах:

Залив Японского моря на юго-востоке Приморского края.
Фото: Научный архив РГО

Предлагали Арсеньеву переехать и за границу. Он общался с европейскими и японскими учёными, был членом американского Вашингтонского и британского Королевского географических обществ.
Во время Гражданской войны его родители, сёстры и брат были убиты на украинском хуторе бандитами, искавшими наживы. «Цивилизация родит преступников» — когда-то думал он на могиле убитого грабителем Дерсу Узала. Тёмная сторона цивилизации была Арсеньеву хорошо знакома. Американцы в открытую предлагали ему эмигрировать в США. Но, как банально бы это ни звучало, Владимир Арсеньев не мыслил себя вне родной страны.

Владимир Арсеньев (стоит в центре) с учениками Хабаровского реального училища во время экскурсии на хребет Хехцир 28 августа — 2 сентября 1914 года.

Походный пенал Владимира Арсеньева для хранения спичек.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

Владимир Арсеньев на реке Такунчи в 1912 году.

По тропам, которыми он шёл, сегодня проложены железные дороги и автомобильные трассы. Там, где Арсеньев впервые положил на карту рельеф местности, выросли заводы и комбинаты, созданы питомники пушных зверей и пятнистых оленей. Возле рек Майхэ, Кангауз и Сучан, где когда-то выслеживал тигра Арсеньев, построены угольные шахты и светится огнями Артёмовская ТЭЦ, по доменным цехам завода «Амурсталь» текут чугунные реки. Там, где Арсеньев с отрядом горевал над погибшими в китайских ловушках соболями и оленями, стоят Сихотэ-Алинский, Уссурийский и Большехехцирский заповедники. Именем Арсеньева названы растения, корабли, школы, улицы и гора на хребте Сихотэ-Алинь. С высоты пъедестала ставший камнем Арсеньев смотрит на город, названный его именем.

Владимир Арсеньев (первый слева во втором ряду) и члены этнографического кружка, организованного им при Хабаровском музее, 1914 год.
Фото: Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова

Владимир Арсеньев с проводниками после экспедиции по Хабаровскому краю в 1927 году.
Фото: Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

От Владимира Арсеньева осталось всего несколько портретных фотографий — и огромное наследие, осмыслением которого мы продолжаем заниматься спустя 150 лет со дня его рождения. Пехотный офицер, не получивший университетского образования, он всему учился буквально на ходу — в каждую экспедицию Арсеньев брал учебники, по которым систематически, по графику, занимался. На немногочисленных фотографиях он всегда запечатлён с кем-то ещё: в походе, среди музейных работников, с учениками, на конференциях и съездах. Стараясь вместить и осмыслить как можно больше, он стал частью того ландшафта, который так любил, объединив в своём имени природу и цивилизацию.

Фото: Татьяна Карманова

Текст и дизайн: Наталья Бабахина
Документы и фото из Научного архива и библиотеки РГО: Мария Матвеева, Александр Глухов
Редактор: Айвар Валеев


Благодарим за содействие в подготовке материала:
Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова
Приморское краевое отделение РГО — Общество изучения Амурского края
Государственный объединённый музей-заповедник истории Дальнего Востока имени В.К. Арсеньева

© Русское географическое общество, 2022

Источники:
Авченко В. О. Литературные первопроходцы Дальнего Востока. — М.: Молодая гвардия, 2021
Арсеньев В. В кратере вулкана. — Владивосток, 1925
Арсеньев В. К. Китайцы в Уссурийском крае./ Ф. Нансен Ф. В страну будущего. — М.: Издательство «Крафт+», 2004
Арсеньев В. К. По Уссурийскому краю (Дерсу Узала). Путешествие в горную область «Сихотэ-Алинь». — Владивосток: Эхо, 1921
Арсеньев В. К. По Уссурийскому краю. Дерсу Узала. — Л.: Лениздат, 1978
Арсеньев. В. По Уссурийскому краю (Дерсу Узала). Путешествие в горную область «Сихотэ-Алинь». — Владивосток: Эхо, 1921
Егорчев И. Неизвестный Арсеньев. — ООО «Дальиздат», 2016
Малов В.И. В. К. Арсеньев. — Москва: Просвещение, 1986
Нансен Ф. В страну будущего. Великий Северный путь из Европы в Сибирь через Карское море. — Магаданское книжное издательство, 1969
Тарасова А. И. Владимир Клавдиевич Арсеньев. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1985
Хисамутдинов А.А. «Мне сопутствовала счастливая звезда…» Владимир Клавдиевич Арсеньев (1872−1930 гг.). — Владивосток: Дальнаука, 2005
Хисамутдинов А. Честь имею. — rgo.ru